-
"...её глаза на звёзды не похожи..." - бормотал, почесывая тупым концом
карандаша затылок, Кисаме, при свете занимающейся зари пытаясь
разглядеть накорябанные на измятом листке слова. Листок этот Итачи
приметил еще вчера - он выпал из кармана плаща Кисаме. Тот поспешно
подобрал бумажку и стыдливо спрятал в карман, явно надеясь, что
напарник ничего не заметил.
- Не похожи...а в нашем случае на
что они не похожи? Тенгу знает, на что... на всё! Ксо, какая ж только
морока... Так, дальше. "Нельзя уста кораллами назвать..." Нельзя, -
удовлетворенно отметил акул и, Итачи мог бы в том поклясться, поставил
напротив облюбованной строки известнейшего шекспировского сонета
"галочку".
Вынужденный с трёх утра внимать творческим потугам
Кисаме, Учиха вздохнул и перевернулся на другой бок. Бормотание затихло
- очевидно, напарник прислушивался. Убедившись, что Итачи спит, Кисаме
забубнил снова.
- "Нельзя уста кораллами назвать..." Тоже
годится. "Не белоснежна плеч открытых кожа, и чёрной проволокой вьётся
прядь..." - о, точно. Только она не вьётся. Не вьётся, гадская прядь,
хоть ты убей её! - акул в сердцах стукнул кулаком по колену.
Итачи
зарылся лицом поглубже в подушку, рискуя задохнуться, но полный
решимости ни в коем разе не допустить, чтобы напарник услышал его
фырканье.
Кисаме поерзал на кровати, задумчиво сопя, и продолжил терзаться: - А как тогда? "Льётся"? Куда льётся? Проволока? На заводе при переплавке? Итачи зажал ладонью рот, чтобы не заржать в голос.
- "С дамасской розой, алой или белой, нельзя сравнить оттенок этих
щек..." - это сравнение выбило Кисаме из колеи. - Дамасской? - повторил
он с оттенком крайнего недоумения. - А что такое роза? Дамасская сталь
бывает, я знаю. Но она не белая. И не алая тем более. Придумают же...
нет, это не годится. Что-то я много слишком пропускаю, так и не напишу
ничего. И снова придется покупать данго. и мидзу ёкан. и мармелад...
Итачи вознес безмолвную просьбу ками, чтобы на названия любимых сладостей его живот не отреагировал жадным урчанием. - ...но это же так банально! - огорчённо произнес акул. "Зато вкусно", - подумали Учиха и его живот.
- Ладно, что там у нас еще? Зараза, как можно писать такую фигню и еще
получать за это деньги, наверное... надо Какудзу сказать, чтобы он
Сасори подрядил стихи писать. У него получится, не то что у меня, -
огорчённо вздохнул Хошигаке и продолжил читать по бумажке:
- "А
тело пахнет так, как пахнет тело, не как фиалки нежный лепесток..." -
тут Кисаме хохотнул. - Угу. Фиалка. Особенно после миссий в стране
Песка, когда неделями помыться негде... если я это напишу, точно узнаю,
на что у Итачи глаза не похожи. Снова пропускаем. "Ты не найдёшь в ней
совершенных линий, особенного света на челе. не знаю я, как шествуют
богини, но милая ступает по земле". Душевно, но неверно. По деревьям он
тоже скачет дай ками. Ох... Ну вот и все почти. "И всё ж она уступит
тем едва ли, кого в сравненьях пышных оболгали." Хм...
Итачи
услышал, как заскрипела кровать Кисаме. Он постарался изобразить
глубокий сон как можно правдивее, и вовремя, поскольку акул подошёл к
нему. Учиха старался дышать ровно и глубоко и не морщить нос, на
который из-за уха соскользнула щекочущая прядь.
Хошигаке стоял
у кровати напарника несколько минут, всматриваясь в его лицо. Затем
осторожно, стараясь не коснуться кожи, убрал ту самую досаждающую Учихе
прядку. Тяжело вздохнул, отошёл к вешалке, напялил плащ и застегнул
сандалии. Судя по всему, мысли об оригинальном поздравлении были
отправлены в... очень далеко.
Как только дверь за напарником
закрылась, Итачи обнял подушку и удовлетворённо улыбнулся, засыпая. Утро девятого июня более не предвещало никаких неожиданностей.
при написании фанфика ни одного Шекспира не пострадало)
