Старший Учиха вошел обычным способом в комнату, к его сожалению хозяйка в данный момент отсутствовала. И по предположениям брюнета находилась где-то с Пейном. "Эх, женщины. И что вам надо. Точнее где вы шляетесь, когда вы нужны? А потом мы еще и невнимательные сволочи". Мадара скривился от своих мыслей и плюхнулся за рабочий стол Конан. Отыскал пригодную для письма бумажку и начал строчить послание... Буквально через полчаса он закончил мучение и пытки пергамента и слова, свернул лист вчетверо и упаковал в принесенный конверт. Прослюнявил края и запечатал его, наклеивая на уголок, которым закрывают конверт, красную тучку. - Ляпота. Кажется дед был доволен этим произведением, ибо пакостно улыбался. Потом аккуратно зажал письмо между чернильницей и губкой, встал и зашагал к выходу. Но все же остановился и окинул комнату взглядом, ведь раньше Мадара не обращал внимание на то, как и в каких условиях живут его "детки". Не найдя ничего достойного его фетишам, Учиха направился в свою комнату.
И только когда создатель письма с тайными приказами оставил комнату, мы можем подойти посмотреть что же было запечатано там. Напрягая сознание и глаза, мы мысленно разворачиваем письмо и перед нами всплывают буквы, соединяющиеся в слова, написанные остро и рвано с проскальзывающими завитушками, показывающие скрытый властный и немного грубый характер, допускающий себе иногда шалости и развлечение. Поэтому и письмо написано в легкой и не грузной форме, с долей язвости и наглости, не упуская момент и юмора:
"Милая моя, Конан, дабы дальше не тянуть резинку нижнего белья и не растягивать время выполнения нашей святой миссии, сообщаю, что дела наши идут с переменной полезностью. Я был бы не прочь почитать или даже лучше услышать, что думает об этом сам Пейн и что он вообще делает. Нет-нет, не подумайте, я не коем образом не виню Вас, моя дорогая, просто нужно брать быка за рога, пока он дается, а если не дается - то пинать его кирзовыми сапогами со стальными мысами. И тогда отлов хвостатых будет проходить быстро и непринужденно. И на месте нашего "лидера" давал под зад всем, кто прохлаждается в убежище и не занимается полезным делом. А сейчас уже ближе к этому самому делу: - нужно узнать и сообщить мне, как проходит дело с Итачи (что, как, где, поймал или покарать); - чем занимается, дзясин его покусай, Хидан и Какузу? хотя ладно, Какузу оставим... этот жмот пусть нашей казной занимается пока что; - как обстоят дела с другими хвостатыми, был ли контакт, и какова вероятность их отлова; - слухи, сплетни, все это очень важно, особенно важно из Конохи, ибо эта деревня средоточие всех важных и вкусных новостей и событий, особенно событий. Поэтому, я займусь последним пунктом и навещу родную деревню. А Вас с Пейном любезно, пока любезно, прошу узнать о хвостатых и о ходе их отлова. На этом пока все. Я позже свяжусь с Вами, очаровательная Конан. Надеюсь на вашу добросовестность и передавайте привет Пейну.
Конан неторопливо отперла дверь своей комнаты ключом, и, устало потирая переносицу, зашла. Ее жизнь шла семимильными шагами, нет, скорее уж мчалась галопом, и девушка в последнее время уставала так, будто в одиночку вспахивала все чайные плантации в Стране, собственно, Чая. Дежурства, разведка, постоянное бдение и ожидание, что вот-вот что-то может пойти не так, Конан не красили совершенно. Уже привычными стали темные круги под глазами и бледный вид, но она не жаловалась. Все на благо родине. Но что это мы все отвлекаемся, давайте лучше посмотрим, чем же по возвращению стала заниматься девушка. А она всего-то скинула с себя плащ, аккуратно повесив его на спинку стула и присела на кровать. "Поспать сейчас бы..." Она опустила голову и тяжело вздохнула. Почему-то ужасно болели ноги, будто она прошла много миль подряд, а еще слегка кружилась голова. Возможно, Конан все таки требовался отпуск, но она никак не могла себе это позволить. Спать времени тоже не было... да ни на что не было времени. Даже порой на прием душа. Она с трудом оторвалась от аскетичной жесткой кровати, которая сейчас казалась ей райским ложем, и прошлась по комнате, стараясь понять, отчего же все-таки так ноют конечности. Спустя минуту, в четвертый раз проходя мимо письменного стола, девушка остановилась. Что-то упорно мозолило боковое зрение, какой-то конверт, лежащий среди груды бумаг. Конан помнила все бумажки, какие у нее валялись, это профессиональное. А вот конверт не помнила. Она опустилась на стул и подтянула к себе кончиками пальцев белый прямоугольник. Что-то вот, какое-то шестое чувство говорило ей, что послание, лежащее в этом конверте, не принесет радостных вестей. Плохих в принципе тоже... но все-таки. Конан неторопливо развернула бумагу и пробежалась взглядом по строчкам. Когда все письмо было прочитано, девушка нахмурилась. Сейчас предстояло очень много работы, судя по всему, а она-то, наивная, уже губу на отдых раскатала. Вообще-то девушка не спала уже трое суток, да только кого волнует? Она со вздохом поправила розу в синих волосах и с ужасом обнаружила, что та вконец измялась. Не любила девушка менять цветки, она привязывалась будто к каждому, да только они имели досадное свойство размокать или мяться. А техники, не позволяющей им это делать, Конан еще не изобрела. Она вынула розу из волос и с тоской в глазах кинула ее в мусорное ведро. Взгляд упал на письмо от Мадары. "Почему бы и нет..." Спустя минуту в волосах Конан красовалась новая роза, на лепестках которой мелькали буквы, выведенные затейливым почерком босса Акацук. Девушка была сама удивлена тому, что вдруг решила сделать такое, ведь Мадара-сама может заметить свое собственное письмо и тогда подумает невесть что. Но вот захотелось ей. Кто-то против? Она еще с минуту посидела за столом в раздумьях, и в итоге поняла, что половину из указаний может передать Мадаре сейчас. Не желая медлить (он весьма не тонко намекнул о том, что терпение у него не резиновое), Конан поднялась со своего места и надела плащ. Она знала, где располагается комната старейшего из Учих, и сейчас собиралась к нему наведаться.
